§ VII

ОШИБКИ ПРИ УСТАНОВЛЕНИИ МЕРИЛА НАКАЗАНИЙ

Предшествующие размышления дают мне право утверждать, что единственным и истинным мерилом преступлений является вред, который они приносят нации. Заблуждались поэтому те, кто считал истинным мерилом преступлений намерение лица, их совершающего. Намерение зависит от впечатлений настоящей минуты и от предшествующих настроений, меняющихся у всех и каждого вместе с чрезвычайно быстрой сменой идей, страстей и обстоятельств. Пришлось бы поэтому составлять не только особое Уложение для каждого гражданина, но и для каждого преступления издавать новый закон. Иногда люди в самых лучших намерениях наносят обществу чрезвычайно большой вред, иногда же, действуя под влиянием самого низкого желания, приносят ему огромную пользу.

Иные измеряют важность преступлений больше по достоинству потерпевшего лица, чем по их значению для общественного блага. Если бы это было истинным мерилом, то непочтительность к Существу существ следовало бы наказывать строже, чем убийство монарха, потому что величие природы бесконечно перевешивает различие в размерах причинённого вреда.

Некоторые думали, наконец, что мерилом преступлений является тяжесть греха. Ошибочность этого мнения очевидна для каждого, кто беспристрастно исследует отношения человека к человеку и человека к Богу. Первые являются отношениями равенства. Только столкновение страстей и противоположность интересов породили идею общей пользы, являющуюся основой человеческой справедливости. Вторые являются отношениями зависимости от Совершенного существа и Творца, который только за собой оставил право быть одновременно и законодателем, и судьей, так как только он может вместить это без всякого вреда. Если он определил вечные наказания неповинующимся его всемогущей власти, то какое насекомое осмелится дополнять божественное правосудие, мстить за существо, которое само себе довлеет, которому чужды все земные радости и скорби и которое только одно не встречает противодействия? Тяжесть греха зависит от злобы сердца, глубину которой без божественного откровения не дано познать ограниченным существам. Каким же образом измерять преступления тяжестью греха? Люди стали бы наказывать там, где Бог прощает, и прощать там, где он наказывает. Если люди могут прогневить всемогущего, оскорбляя его, то, наказывая оскорбляющих его, они равным образом могут нарушить его волю.